Mirina 19 декабря, 2015
Анна Паштиани, Екатерина Струганова, Любовь Бурцева
Языки различаются по своему происхождению — это все знают. Есть индоевропейская языковая семья, а есть, скажем, австронезийская. Языки в каждой семье происходят от одного предка.
Можно ли классифицировать языки, не обращая внимания на их происхождение? Оказывается, можно. Бывает ареальная общность языков — скажем, европейские языки. У них может быть много общего — пласт слов, структура противопоставления звуков, картина мира...
Но бывает, что у языков одного региона оказывается ещё больше общего. Удивительно, но при длительной «варке в одном котле» языки легко заимствуют друг у друга... не слова, а способы их соединять! Так был выбран основной критерий объединения языков в языковой союз — синтаксис.
Эта отрасль науки ещё относительна молода — ей нет ещё и ста лет. Возможно, поэтому такой подход многие ученые воспринимают в штыки. Чётких критериев, что является союзом, а что нет — до сих пор не выработано. Не то, что в сравнительно-историческом языкознании...
В балканский союз включается разное количество языков. Центр, несомненно, состоит из четырёх языков: албанский, болгарский, македонский, румынский. Некоторые диалекты сербско-хорватского, греческий, турецкий, тоже, несомненно, обладают некоторыми их общими чертами. Удивительно, но даже диалекты турецкого и цыганского изолированно живущих общин тоже попадают под влияние балканского синтаксиса.
Есть, конечно, на Балканах и общий пласт лексики — из языка победителя (турецкий) и «побежденных».
Интересно, что балканизация — процесс живой и прогрессирующий. В диалектах он гораздо более очевиден, чем в литературных языках. Особенно характерно, что балканизация даже заставляет плодиться «языковые паразиты» — повторения, которые с точки зрения математика или программиста, должны исчезать. Зачем отвечать по телефону, что «него его нет», когда можно просто сказать: «его нет»? Особенно, когда вы уже сказали имя? Зачем подчёркивать, что действие не только направлено на себя, но и для себя?
При изучении большинства балканских языков придётся к этому «паразитизму» привыкать. Как и к тому, что артикли приклеиваются к тем словам, к каким захотят, а не к тем, к каким должны были бы приклеиваться, следуя логике.
Категории определённости и неопределённости вообще слились воедино, хотя некое подобие неопредёленного артикля из слова «один» всё-таки есть. Но поставить «определённый» артикль после имени человека — милое дело. От таких примеров у людей, привыкших к «нормальным» европейским языкам, происходит сбой системы.
„Значит, когда я отвечаю, как меня зовут, мне надо сказать «и Анна»? А зачем перед моим именем-то ставить определённый артикль? Естественнее сказать «Верочка», «Верчето», а не «Верче»? Почему? Это же имя конкретного человека?“
Откуда бы ни взялись все эти общие черты, их изучение — чрезвычайно интересная задача для лингвистов. Приняв решение изучать язык именно этого региона, стоит быть готовым к удивительному для нас и даже неопознанному.
